Пётр Иванов уже долгое время работает корреспондентом и журналистом в Санкт-Петербурге. Он освещает протестные акции и пишет различные материалы на общественно-политические темы. После публикации его материала о том, как в провластной организации «Волонтёрская рота» ищут людей для участия в акциях в поддержку ЛНР и ДНР за деньги, на Петра напали двое молодых людей во дворе его дома.
Мы поговорили с Петром о возможных причинах нападения, нападавших личностях и бездействии полиции спустя 2 месяца после инцидента.
Сначала я решил, что это соседи и не придал этому особого значения, но выключил музыку в наушниках, чтобы в случае чего успеть хоть как-то отреагировать.
Фото из личного архива Петра Иванова
— Расскажи о своей работе в качестве журналиста. Были ли за это время какие-то яркие моменты?
— Я работаю в SOTA VIsion с 2018 года, как корреспондент в Петербурге. Недавно у нас случился небольшой раскол и теперь я работаю с SOTA Project.
За это время в моей жизни очень многое изменилось. Я начинал как фотограф, а сейчас уже работаю как журналист. Первое время я работал в основном с уличными акциями протеста, в настоящее время я работаю в общественно-политическом направлении в SOTA Project, сотрудничаю с телеканалом «Белсат» и «Радио Свобода».
Среди ярких моментов есть несколько важных материалов, которые я публиковал в последнее время, но самый важный, пожалуй, это тот, за который мне нос и сломали.
Этот материал был про то, как у нас в Петербурге поддерживали Донбасс. Я записался участником на одну из акций поддержки, смог многое там «разнюхать», хотя многие в этой организации («Волонтёрской роте», — прим.ред.) относились скептически к новеньким. Я написал о том, как в этой организации выплачивают деньги, как набирают людей на такие акции. После этого они устроили целое совещание, где обсуждали мою статью. Предлагали мне «встретиться и пообщаться». Ну, и в конечном счёте, у них получилось «пообщаться».
— Как произошло само нападение?
— Я ехал домой. В тот день у меня была работа в Василеостровском суде. Там проходило заседание по избрании меры пресечения Саше Скочиленко. Я подходил к дому примерно в 22:30 с пакетом продуктов, штативом, уставший. На подходе к моему дому я увидел двух людей в спортивной форме. Они стояли прямо на тропинке, идущей к моей парадной. Сначала я решил, что это соседи и не придал этому особого значения, но выключил музыку в наушниках, чтобы в случае чего успеть хоть как-то отреагировать.
Но как только я прошёл мимо этих людей, они сразу начали меня бить. Один меня ударил в живот, другой начал бить меня по лицу, потом они били уже только по лицу, повалили на землю, били ногами, ударили несколько раз в нос, чтобы кровь пошла, и убежали.
Ещё в день нападения, когда дело возбудили, я был уверен, что кого-то найдут, кого-то посадят. Сейчас у меня уже гораздо меньше надежды и мотивации.
Фото из личного архива Петра Иванова
— Сразу после нападения с тобой связалась полиция и даже назвала имя одного из подозреваемых. Ты знаешь, что это за человек?
— В этот же день со мной несколько раз связывалась дежурная и звала в отделение писать заявление. Полицейские сразу осмотрели место преступления, просмотрели записи с камер. Они даже о моей выписке из больницы узнали раньше, чем я.
Уже на следующий день, когда я поехал делать повторное КТ головного мозга, мне позвонил один сотрудник из уголовного розыска Красногвардейского района. Он спросил меня о том, нет ли у меня конфликтов в партии. Сначала из-за моей принадлежности к партии «Яблоко», я подумал о ней, но там конфликтов у меня нет. Потом сотрудник конкретизировал свой вопрос и сказал: «Мы одного нашли он (один из нападавших, — прим. ред.) из партии по типу Едра». Я спросил его: «Случайно не из „Волонтёрской роты“?». Он это подтвердил и затем спросил: «Тебе знаком Григорий Малышев?». Я ответил, что не знаком.
Как я уже потом узнал, этот Малышев, по информации на 2019 год, был председателем петербургского отделения «Волонтёрской роты». Кто он сейчас — мне неизвестно. Сейчас у «Волонтёрской роты» уже другой глава в Петербурге.
— Как ты думаешь, зачем вообще нужно было на тебя нападать?
— Вполне возможно, что это была личная месть, потому что мой последний материал про «Волонтёрскую роту» выходил в начале мая, а напали на меня уже в конце этого же месяца. В этом материале я рассказал, кто именно набирал людей на акцию в поддержку Донбасса за 500 рублей. У меня с ним была переписка в VK, где его звали Максим Свиридов. Возможно, Малышев со Свиридовым скооперировались и решили мне отомстить, потому что этого Максима могли уволить с работы из-за его деятельности в «Волонтёрской роте», о которой я написал.
— Известно ли тебе о том, проводила ли полиция с Малышевым какие-то следственные действия?
— Об этом я на данный момент ничего не знаю. Депутат Борис Вишневский подавал запрос о том, связан ли как-то Малышев с нападением, но ответа пока не было.
— Что сейчас происходит по уголовному делу, которое завели по факту твоего избиения?
— Со мной полиция сейчас вообще никак не взаимодействует. Мне сказали о том, что должна быть назначена судебно-медицинская экспертиза, которая установит ущерб моему здоровью, но я не знаю прошла она или нет. К руководству полиции было подано два запроса: один от депутата Бориса Вишневского с просьбой сообщить о ходе дела и есть ли вообще подозреваемые, другой — от председателя союза журналистов в Петербурге и Ленинградской области Андрея Радина с аналогичной просьбой. Пока что от полиции ответ был только один: «Ведётся следственная работа».
— Будешь ли ты в дальнейшей перспективе предпринимать какие-то действия для того, чтобы это уголовное дело двинулось с мёртвой точки?
— Буквально вчера я думал о том, чтобы ещё раз написать адвокату и вместе с ним подать ходатайства о привлечении этих двух людей, Малышева и Свиридова, к уголовному делу, чтобы они дали показания. Но, по моему мнению, следствие не заинтересовано в поимке виновных, потому что ещё во время первого опроса у дознавателя я называл контакты человека, который может дать показания в качестве свидетеля. Этому человеку даже не позвонили.
— Надеешься ли ты на то, что следствие всё же найдёт людей, которые на тебя напали?
— Мне крайне слабо в это верится. Ещё в день нападения, когда дело возбудили, я был уверен, что кого-то найдут, кого-то посадят. Сейчас у меня уже гораздо меньше надежды и мотивации.
— Планируешь ли ты уезжать из России после нападения?
— Мне предлагали помощь в этом вопросе. Я об этом не думал, потому что у меня нет такого желания. К тому же, я ещё не закончил учёбу. Конечно, мне стоит поменять адрес проживания, чтобы нападение не повторилось, но о вынужденной эмиграции мне сейчас сказать трудно.
Редактор: Аделаида Бергман
