«Вёрстка» рассказала о том, как в одной из колоний вербовка вагнеровцами заключённых на войну с Украиной провалилась благодаря жене одного из осуждённых. Она направила шесть жалоб в различные инстанции и добилась проверки УФСИН.
Фото: Matthew Ansley / Unsplash
По подсчётам «Вёрстки» и правозащитного фонда «Русь Сидящая», к середине августа рекрутёры ЧВК «Вагнер» побывали в 21 российской колонии в 13 регионах страны. За вступление в ряды наёмников вагнеровцы обещали заключённым месячную зарплату 200 тысяч рублей и помилование через полгода. Некоторые заключённые уже успели отправиться в Украину.
Впрочем, в одной из 21 колоний, куда приезжали вагнеровцы, вербовка провалилась — благодаря жене одного из осуждённых.
Ирина (имя изменено для безопасности героини, — прим. ред.) получила звонок от мужа, который находится в заключении уже несколько лет, в середине августа. Он рассказал, что в их колонию приехали вербовщики ЧВК «Вагнер» и предложили отправиться на фронт на шесть месяцев, отказаться от предложения было нельзя.
Ранее «Вёрстка» сообщала, что в некоторых случаях заключённые, которые сначала согласились, а затем передумали ехать на войну, сталкивались с давлением. На некоторых давили психологически, других — помещали в штрафной изолятор.
Адвокат рекомендовал Ирине пожаловаться сразу в несколько инстанций:
Адвокат посоветовал мне написать такую «веерную» жалобу сразу в несколько организаций: один текст, а сверху в шапке перечислены все органы и ведомства. Я указала там администрацию президента, территориальный орган УФСН, региональную прокуратуру, Общественную наблюдательную комиссию и аппарат Уполномоченного по правам человека. Также отдельно написала в Совет по правам человека при президенте. Жалобы я отправила с помощью услуги официального документооборота через Почту России. Буквально на следующий рабочий день эти письма были вручены адресата.
Написала всё как есть, на человеческом языке. Такого-то числа мне позвонил муж и рассказал, что к ним пришли с просьбой подписать контракты; подозреваю, что это происходит не на добровольной основе; у нас есть несовершеннолетний ребёнок такой-то даты рождения; я не понимаю, как эта служба будет засчитываться ему в срок, потому что УДО наступает через столько-то, заменить неотбытую часть наказания он сможет через столько-то; в настоящий момент нет никаких оснований, чтобы мой муж отсутствовал на территории этой колонии; прошу вас не допустить незаконной отправки моего мужа для участия в «спецоперации».
Через четыре дня Ирине позвонил человек, представившийся председателем ОНК и пообещал направить в колонию проверку. Спустя три дня ей позвонил муж и подтвердил, что в учреждение приходил член ОНК, сотрудник управления ФСИН и представитель колонии.
Он мне сказал: «Ты успокойся. Мы все на местах, никто никуда не едет, у всех всё нормально. И давай заканчивай там куролесить по инстанциям». Я спросила: «Что, тебя даже в ШИЗО не закрыли?», он ответил: «Нет, не закрыли. Я отказался, у меня всё хорошо».
А по поводу того, поедут ли остальные, я не знаю. Но, насколько мне известно, пока что все на местах: никто не согласился и не уехал из этой колонии. Я так поняла, что сначала все вдохновились этой идеей, а потом всё-таки подумали и решили отказаться. Видимо, этот отказ у них спокойно прошёл, без давления и прессинга.
Фото: Таисия Воронцова / Коммерсант
Ирине так и не пришли официальные ответы на жалобы, но она считает, что это «формальности» — главное, что она добилась прекращения незаконной вербовки.
«У нас отказ был только из-за того, что всё это мероприятие абсолютно противоправное», — добавила она.
В «Руси Сидящей» утверждают, что жалобы в различные инстанции могут помочь родственникам других заключённых спасти их отправки на фронт. Однако, по данным правозащитников, мало кто из близких осуждённых готов идти на такие меры. Когда они обращаются в «Русь Сидящую» и понимают, что нужно приложить много усилий для помощи заключённому, они чаще всего пропадают со связи и, предполагают правозащитники, ничего не делают.
