Украинский русскоязычный поэт Александр Кабанов рассказал, как проспал начало войны и как они с женой решили не оставлять Киев. Поэт до конца верил военным экспертам, считавшим, что России для вторжения не хватит войск, но оказались правы «киевские городские сумасшедшие, которые утверждали: „Путин нападёт. Война будет…“».
Фото: Александр Тягны-Рядно
Александр Кабанов выпускал в Киеве русско-украинский журнал «ШО» на протяжении 17 лет, с началом войны он потерял инвестора и дело всей жизни пришлось закрыть. «Путин, будь ты проклят!», — отозвался о ситуации Александр.
Александр с женой решили остаться в Киеве несмотря на возможную оккупацию. Они понимали, что на Западной Украине им «придётся сидеть на шее у добрых, но не близких» людей, а в Европу поэта бы не пустили — он в мобилизационных списках:
Мы рассуждали так: это Киев, столица, его будут защищать максимально упорно и долго. Да, есть риск оказаться в оккупации, но это наш дом, с нами наша кошка и наша вера в правоту и победу Украины. И вообще: да пошли они….
Александр Кабанов один из самых популярных украинских авторов, кто пишет на русском языке. Поэт признаёт, что в Украине существовали споры о русском языке, «лингвоцидные законы» и было периодическое «желание всех украинизировать» — он называет это крайностью, но «местным, независимым дискурсом». Александр уверен, что вопрос Украина в состоянии закрыть самостоятельно. «И не надо нам помогать, приходя на нашу землю, убивая нас и разрушая наши города», — добавляет киевлянин. Отказываться от русского языка поэт не намерен:
У России нет монополии на русский язык. Отдать наш украинский русский Путину — всё равно что отдать немецкий Гитлеру. Лично я отдавать свой язык никому не собираюсь.
Отмены культуры с перекладыванием на неё ответственности «за всё самое чудовищное», рассуждает поэт, происходили неоднократно. «Это из серии: убил я, но во всем виновата моя мама. Дискурс старинный, безнадёжный и пока нерешаемый», — добавляет Александр. Он не считает, что культура страдает беспочвенно:
Если бы культура могла делать то, что ей приписывают и что от неё требуют: предотвращала войны, учила не убивать невинных, не бомбить, не насиловать и не пытать… — тогда мы вкладывали бы в наши национальные культуры почти все деньги из государственного бюджета. Раз это работает — значит надо в это вкладывать, да? Но оно не работает. Да, в тоталитарных государствах есть соответствующие программы по культурному, хе-хе, обслуживанию населения и патриотическому воспитанию…
Однако поэт уверен, что пострадать российской культуре придётся — «так всегда происходило и будет происходить с культурой врага». Александр видит в этом историческую закономерность:
На ближайшие годы российская культура будет отменена как символ варварства, убийства и разрушения. Радуюсь ли я этому? Нет. Я сопереживаю своим друзьям, а также тем российским деятелям культуры, которые любят мою страну и всегда поддерживали её. Да, отмена такой российской культуры по всему миру — это не совсем справедливо. Но таков удел культуры врага.
